|
Газета министерства внутренних дел России
Сегодня тема терроризма не сходит с телеэкранов и газетных полос. В беседе с нашим корреспондентом президент Международной контртеррористической тренинговой ассоциации доктор юриспруденции Иосиф ЛИНДЕР высказывает свою точку зрения на проблемы борьбы с терроризмом в России.
Иосиф Борисович - член-корреспондент Академии экономических наук и предпринимательской деятельности России, международный эксперт по безопасности и терроризму, в свое время руководил экспертной группой Государственной которая занималась разработкой закона по с терроризмом.
- Иосиф Борисович! После серии громких взрывов, унесших сотни человеческих жизней, у людей на мгновение появилось чувство растерянности и незащищенности. Но вот последовали заявления руководителей силовых ведомств, московских властей, обнародована программа действий, появились конкретные результаты работы, и люди вздохнули спокойнее. Они поверили, что их есть кому защитить. Одной из негосударственных структур, занимающихся вопросами обеспечения безопасности, является и Международная контртеррористическая тренинговая ассоциация, президентом которой вы являетесь. Расскажите, пожалуйста, каковы цели и задачи ассоциации, чем она занимается?
- Это международная профессиональная неправительственная организация, создана она в соответствии с хартией Совета безопасности ООН, аккредитована в России постановлением Правительства. Штаб-квартира находится в Германии. В состав ассоциации входят представители более десяти стран мира. В России у нас есть региональные отделения, представительства в субъектах Российской Федерации. Основная наша задача - тренинг, разработка и внедрение новых, нестандартных программ обучения, отличных от уставов и наставлений, принятых на вооружение в государственных силовых структурах. У нас совершенно другой "Курс стрельб", совершенно новые методики тактической подготовки. То, что мы разрабатываем и совершенствуем, силовые структуры берут на вооружение года через два-три, а порой лет через пять. На сегодня у нас более трех тысяч членов ассоциации только на территории нашей страны. Из них около двух Тысяч - люди в погонах: сотрудники органов внутренних дел, ФСБ, армейских спецслужб, ФСНП, иных государственных специализированных организаций, остальные - представители частных охранных структур и служб безопасности. Сейчас на базе РИИС - одного из вузов Министерства Юстиции России - с этого года мы начинаем подготовку специалистов по программе полного высшего образования с пятилетним сроком обучения. Кроме того, мы уже на один год готовим аспирантов. Основная задача - развитие концепций безопасности. Через несколько дней я убываю на базу Волго-Вятского РУБОП, в Нижний Новгород. Там будет проводить текущий инструкторский курс с представителями СОБРов, ОМОНов, спецназа и разведки ВВ, спецназа ГУИН, Министерства обороны, военной контрразведки, физзащиты ФСНП и других служб. Такие специальные целевые курсы проводим несколько раз в году. Спецназовцам предстоит выполнить большое количество тестовых заданий, отработать практические вопросы.
- Кто выступает организатором подобных целевых курсов?
- Все организуем мы, по своей программе и нашим методикам. РУБОП нам предоставляет свою материальную базу, стрельбище, направляет на подготовку инструкторские кадры. Представители силовых структур занимаются бесплатно в рамках выделенных квот. В курсе примут участие и сотрудники других регионов: из Татарстана, республик Марий Эл и Чувашской, Твери, Екатеринбурга, Москвы, Владимира, Тольятти, Саратова, Пензы, Челябинска.
- Терроризмом зачастую называют всякое насилие. Для меня, к примеру, исходным моментом для определения терроризма является статья 205 Уголовного кодекса Российской Федерации. А как это понятие трактуете вы?
- Я никак не трактую. В XX веке было изобретено около 150 определений. В тех странах, где законодательство о терроризме введено уже давно, каждое ведомство пользуется своим определением терроризма. Американцы, к примеру, имеют около десятка отличных друг от друга основных определений. Причем закон каждого штата может трактовать это по-своему. Поэтому здесь, на мой взгляд, важно выделять мотивы, цели действий: политические или уголовные. Если террористический акт проводится с целью подтолкнуть процесс изменения той или иной социальной системы, воздействовать на принятие того или иного политического решения - это политический терроризм. Он может быть связан с крайней формой протеста политической оппозиции и ставить задачу физического устранения политического противника либо его запугивания и создания определенного общественного мнения. Хотя в отдельных случаях в данных деяниях объект и субъект преступления могут меняться местами. Террористические акты могут проводиться правящей политической структурой с целью запугать оппозицию или определенным образом воздействовать на общество с целью добиться необходимого результата своей политической игры. Если это выяснение взаимоотношений между двумя финансовыми группами является социально опасным для окружающих методом - его можно назвать "криминальным терроризмом". В нашем законодательстве такое понятие пока признается не всеми, но явление существует и развивается. Такой терроризм обычно возникает на бытовой почве и чаще носит межличностный характер.. Общим у них является то, что они создают опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба или наступления других общественно-опасных последствий. Я возглавлял одну из экспертных групп Госдумы, которая принимала участие в разработке закона по борьбе с терроризмом. Могу сказать, что та законодательно-правовая база, которая у нас существует, вполне позволяет точно квалифицировать действия преступников.
- Иосиф Борисович, для того чтобы целенаправленно совершенствовать концепцию антитеррористической борьбы, вы как-нибудь классифицируете терракты, скажем, по условиям подготовки к ним, по объектам воздействия террористов, по способу их действия?
- Естественно. Это политический и криминальный терроризм, о чем мы с вами уже говорили. Иногда в отдельную группу выделяют и военный терроризм, хотя чаще всего он рассматривается как элемент межгосударственной политической борьбы. То, с чем мы столкнулись в последнее время, это не персонифицированныи терроризм. Терракты направлены не против конкретного лица, как это, например, было с генералом Романовым. Тогда был определен объект преступления, объект посягательства, конкретная личность, персона. Что касается взрывов в Москве, Буйнакске, Каспийске, Волгодонске - это терроризм неперсонифицированный. Эта акция направлена на широкие слои населения. Ее цель - посеять в обществе страх, панику, неуверенность в завтрашнем дне.
- Насколько возможно прогнозирование террактов, чтобы заблаговременно предпринять меры по их предотвращению или предупреждению?
- Зная политическую конъюнктуру, зная социально-экономическую ситуацию, имея информацию о наличии чисто преступных группировок или оппозиционных местной или федеральной власти групп, можно планировать ту или иную деятельность и прогнозировать развитие событий. Необходимо тщательно изучить источники возможных террористических акций, выявить наиболее актуальные критические точки и причины их появления; кто может пойти на тот или иной акт, какие группы и какие слои общества могут создать предпосылки, спровоцировать или принять непосредственное участие в данных акциях. Где тонко, там и рвется. На следующем этапе необходимо выяснить, что может заставить людей идти на те или иные шаги. Это может быть материальная заинтересованность, нарушения психики, преданность определенной сверхидеи или какой-либо политической или военной доктрине. Это может быть самое гуманное движение, связанное с борьбой за экологическую чистоту окружающей среды, но выражено в крайне экстремальной форме. Необходимо сформулировать соответствующий перечень причин и максимально подробно проанализировать как каждую из них, так и все возможные варианты сочетаний. Если мы в данном регионе не проводим должную социальную или национальную политику, мы обязательно получим ответную реакцию. Она будет либо в экстранационализме, либо в какой-то системе тотального подавления, либо она выльется в межрегиональные, межрелигиозные, межэтнические столкновения. Значит, определенная группа людей из данной зоны риска обязательно станет на какой-то путь экстремальных реакций. Предсказать, будут ли взрываться дома в спальных районах или промышленные предприятия, естественно, невозможно.
- Как вы считаете, какие меры будут вынуждены предпринимать правоохранительные органы в ближайшее время?
- Я считаю, что режим чрезвычайного положения вводить не следует. А усиленный вариант несения службы - он ведь вводится периодически. Это было и в период празднования 850-летия Москвы, Международных юношеских Олимпийских игр, Дня города. Это привычная, отработанная ситуация, которая позволяет успешно провести запланированные мероприятия. Допускаются определенные ограничения прав и свобод. Понятно, это мера вынужденная. Значительно увеличивается служебная нагрузка на сотрудников милиции. Но тем не менее нельзя держать людей на режиме двенадцатичасового рабочего дня более двух-трех месяцев, они просто истощатся физически. Все равно эта работа не будет столь эффективной, как того можно было добиться в течение полугода планомерно проводимых мероприятий. Естественно, она позволит обнаружить очаги напряженности, разрушить всю систему подготовки террористов к планируемым ими акциям, даст возможность изъять определенное количество оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ. В ходе проводимых мероприятий будут задержаны и некоторые лица, находившиеся в розыске за ранее совершенные другие преступления. Местные власти это подтолкнет к наведению порядка в городском хозяйстве. Спадет несколько напряженность среди людей, уйдет страх, и появится доверие к правоохранительным органам. Потом необходимо будет пересмотреть систему подготовки специалистов:базовую, текущую, повышения квалификации. Человек всегда должен учиться. Любой спецназовец, профессионально подкованный, все равно учится все время пока он служит. Потому что от него всегда требуют работу по принципу: "пойти туда, не знаю куда, найди того, не знаю кого". Всегда неизвестность, всегда поиск, всегда риск. И если человек говорит, мне ничего не надо, я в этой горячей точке был, в той был, я все знаю - он сам себе подписывает приговор. Завтра появится противник, который его переиграет, и он даже не поймет от чего погибнет. Вчерашний опыт еще не значит завтрашняя победа.
- Опыт какого иностранного государства, по вашему мнению, России необходимо использовать сегодня для борьбы с терроризмом?
- Нельзя брать чей-то опыт и бездумно переносить на нашу почву. Но передовые какие-тотехнологии использовать нужно. ведь каждая страна из подобных ситуаций выходила по-своему. Удачнее всех, на мой взгляд, это получилось у немцев. Они добились того, что террористическая организация объявила о Своем роспуске. Ни англичанам с североирландскими группами, ни французам из "Акцион директ", ни израильтянам с арабскими группировками подобного не удалось достичь. Но каждая страна имеет свои позитивные моменты в этой борьбе. Напрямую переносить их на нашу действительность - нерационально. Страна имеет свои особенности. Даже когда по линии обмена специалисты ФБР приезжали проводить занятия с нашими сотрудниками МВД, то многое из того, что они рассказывали, было просто интересно послушать. И не более. Далеко не все приемлемо для нашей психологии. Работая с западными специалистами, я прекрасно вижу, что и многое наши методы для них неприемлемы. Не потому, что они неправильные или плохие, просто они не адаптированы под их социальные условия и их психологию. Они мыслят другими категориями, у людей другой социальный штамп, другие юридические, этнические условия, иная юридическая база.
- Сегодня звучат призывы к гражданам создавать группы общественного контроля, организовать дежурства в подъездах. Насколько необходима и эффективна такая работа?
- Не знаю, какая практическая польза будет от таких дежурств, но психологическое воздействие на людей это будет производить. Во-первых, это отвлекает человека от пессимистических мыслей. Во-вторых, человек, который что-то делает, гребет в лодке даже против течения, он занят, он психологически более устойчив к стрессам, чем тот, который мечется из стороны в сторону и ничего не предпринимает. Это своеобразная форма социально-групповой защиты, когда человеку одному страшно, а в группе как-то спокойнее. Но, возможно, будут отработаны и новые формы общественных организаций граждан на муниципальном уровне, некогда существовавшие в СССР?
- Какова, на ваш взгляд, должна быть роль населения в борьбе с терроризмом?
- Без совместной работы государственных органов и населения реализовать концепцию национальной безопасности невозможно. Я веду речь о той ее части, которая касается защиты людей от терроризма. Подготовка граждан и их работа должна проходить по аналогии с бывшей системой гражданской обороны. Должна быть организована информационно-просветительная, разъяснительная работа через средства массовой информации и соответствующую литературу. Периодически необходимо проводить учения по эвакуации из домов, где, предположительно, могут быть заложены взрывные устройства. Людей необходимо приучать к тому, что эвакуация - это не просто какие-то временные неудобства, а меры по предотвращению массовых жертв. В основном это обычная пропагандистская, просветительская работа. Необходимо предусмотреть и какие-то меры поощрения, скажем, благодарить как-то людей, которые помогли найти и задержать разыскиваемых лиц. Естественно, исключить, что на первом этапе это породит атмосферу тотального "стукачества", нельзя. У всех разная психика. Даже последние события показывают, что люди обжегшись на молоке дуют и на воду. По любому подозрительному факту сразу масса звонков. Но в любом случае это издержки. А главный результат - спасенные жизни людей.
Иван Мучак
|
RUS
